В российском офисе Merrill Lynch волновались недолго. не успели сотрудники узнать о проблемах в головной конторе, как им сообщили, что не будет ни увольнений, ни сокращений бонусов. Потерь, которые понесли их коллеги из объявленного банкротом Lehman Brothers, удалось избежать. Гораздо хуже то, что после кризиса диктовать правила на рынке западным инвестбанкам будет гораздо сложнее.

Очередная волна кризиса кажется уже девятым валом, который не оставит после себя ничего: две недели подряд новости следующего дня оказываются хуже, чем были накануне. Третью неделю министру финансов США Генри Полсону не удается отдохнуть в выходные. В прошлый уикенд на повестке дня оказалось два банка из «большой пятерки» (или после потери Bear Stearns уже «большой четверки») крупнейших инвестбанков Уолл-стрит — Merrill Lynch и Lehman Brothers. Их судьба решалась на собрании экстренной комиссии в здании Федерального резервного банка (ФРБ) Нью-Йорка. По словам очевидцев, среди 100 участников — руководители ведущих банков Уолл-стрит. В итоге вокруг здания ФРБ собралась громадная пробка из дорогих автомобилей.

--------------------------------------------------------------------------------

Один из них богатеет, а сотни разоряются и начинают снова… Такой уж народ эти американцы!

Константин Станюкович

Похождения одного матроса

--------------------------------------------------------------------------------

Впрочем, на известиях о том, что «пятерка» образца 2007 г. становится «двойкой», кошмарный уикенд Полсона не закончился. Следующим ударом стало известие о приближающемся крахе крупнейшей в США страховой компании AIG. В США практически нет ни одного банка, который не был бы связан с AIG, поэтому спор экономистов и представителей финансовых властей США был жарким. Одни считали, что решением по Fannie Mae и Freddie Mac правительство США доказало: ничто не является too big to fail — слишком большим, чтобы обвалиться. Ведь акционеры двух ипотечных гигантов в итоге остались ни с чем. Другие считали, что государство задалось целью национализировать все крупнейшие компании на рынках, опасаясь обвинений в двойных стандартах. «В 1997-м во время азиатского кризиса США и МВФ предоставили Южной Корее кредит в размере $20 млрд с условием, что правительство разрешит банкам и другим финансовым компаниям сливаться или банкротиться, но не станет помогать им выплыть за государственный счет», — вспоминает Юнг Чул Парк, профессор экономики Корейского университета. Третьи были убеждены, что, если рынок не успокоить сейчас, волну банкротств будет уже не остановить.

В итоге Полсону пришлось раскошелиться на $85 млрд вместо тех $40 млрд, о которых AIG просила за несколько дней до этого. Рынку решение Полсона понравилось: фондовые площадки открылись ростом на оптимизме от того, что государство согласилось кредитовать AIG в обмен на 79,9% акций страховой компании. Оно и понятно: в США трудно найти крупную фирму, которая бы не вела дел с AIG. Кроме того, это сгладило негативный эффект, вызванный отсутствием желающих спасать от банкротства Lehman Brothers, — министр финансов Генри Полсон и председатель ФРБ Нью-Йорка Тимоти Гейтнер заявили, что не станут использовать для спасения банка бюджетные деньги.

ГИГАНТы ПО БРОСОВОЙ ЦЕНЕ

В сущности, этого банкротства рынок ждал давно. Еще в марте, когда правительство США занялось спасением Bear Stearns, Lehman как лидер рынка секьюритизации ипотечных облигаций потерял сразу 30% капитализации. В начале сентября стало известно о том, что корейский Банк развития (KDB) обсуждал с банком возможность покупки 25% акций. Как только 8-9 сентября появились новости о том, что переговоры провалились, акции Lehman упали на 52%, а на следующий день банк заявил о потерях в III квартале в размере $3,9 млрд. В итоге только за первую неделю сентября его капитализация сократилась еще почти на 80%, до $2,5 млрд, а это даже меньше, чем капитализация Bear Stearns перед его продажей J. P. Morgan Chase.

--------------------------------------------------------------------------------

все иллюстрации

--------------------------------------------------------------------------------

$2,5 млрд была капитализация Lehman Brothers перед банкротством

$2 трлн могут еще потерять инвесторы в результате кризиса

--------------------------------------------------------------------------------

После отказа правительства спасать Lehman 10 крупнейших банков договорились о срочном создании собственного чрезвычайного фонда объемом $70-100 млрд, который финансовые институты могли бы использовать для защиты от последствий кризиса. Одновременно с известием о банкротстве Lehman Brothers 15 сентября появилось сообщение, что Bank of America согласился купить Merrill Lynch за $44 млрд. Стоит отметить, что еще год назад Merrill оценивался в $100 млрд. Дополнительного негатива добавила Федеральная резервная система, отказавшись менять базовую учетную ставку. На следующий день после этого обвалились акции последних из могикан банковского сектора — банков Goldman Sachs и Morgan Stanley. Не за что-то конкретное, а просто за компанию акции первого в прошлую среду упали на 14%, второго же после известия о возможном слиянии с американским банком Wachovia снизились на 24,2%.

Казалось бы, чтобы купить самые ценные активы по дешевке, лучшего времени, чем сегодня, не найти. «У крупных компаний с большим запасом свободных средств есть возможности расширить свое присутствие на рынке Штатов, но это очень опасная игра. Никто не знает, сколько на самом деле сейчас стоят компании, и нельзя рассуждать по принципу: Ситибанк стоил $60 за акцию, а теперь меньше $20», — наставляет главный стратег Альфа-банка Рональд Смит. С ним согласны не все: Barclays все-таки купил часть Lehman Brothers за $1,75 млрд. С одной стороны, более выгодную сделку найти сложно. Ведь только за этот год новый гигант Barclays-Lehman гарантировал размещения на общую сумму $389,1 млрд. Это больше показателя Bank of America, слившегося с Merrill Lynch: они вдвоем гарантировали размещения на сумму только $377,4 млрд. По объемам IPO, сопровождением которого занимался Lehman, Barclays теперь попадает на 26-е место в мире и на 11-е — в США, а по операциям M&A Barclays благодаря своей покупке поднимается с 70-го места на 9-е. И, что самое главное, Barclays приобрел торговые активы оценочной стоимостью $72 млрд и задолженности на $68 млрд, а также инвестиционно-банковское и торговое подразделения и штаб-квартиру в Нью-Йорке. Британский банк рассчитал, что подушку безопасности между объемом задолженностей и активами в размере $4 млрд можно будет поддерживать. Банк не учел, что по соглашению с банком сотрудники имеют право продолжать там работать до 31 декабря 2008 г. А это означает как минимум $2,5 млрд выплат до конца этого года. Это дополнительно к общим потерям, которые у двух банков за последние три месяца составили $36 млрд.

ЧУЖАЯ БОЛЬ

В пылу собственных проблем российский банковский сектор даже не заметил, в какой момент на рынке потерялся Lehman. «Российским сотрудникам объявили о банкротстве в понедельник. Я смотрел Bloomberg в воскресенье, и уже тогда было понятно, что покупатель не найден. Хотя надежда не умирала до последнего, никто не ожидал, что все так быстро закончится банкротством, были надежды, что нас кто-то купит», — рассказал аналитик московского офиса Lehman Brothers Владимир Жуков. Формально из офиса еще никого не уволили, даже продолжают платить зарплату, хотя операции уже приостановлены, а аналитики, по их собственным словам, уже разослали прощальные письма клиентам и теперь приходят на работу лишь на несколько часов. При этом уже ясно, что для российских компаний покупка российского представительства обанкротившегося банка вряд ли может представлять какой-то интерес. «В России у Lehman нет никаких активов, только офис, платформа и команда. Трейдинг российскими бумагами делался из Лондона», — поясняет Жуков.

Позиции Merrill Lynch, по мнению аналитиков, на отечественном рынке тоже были слабыми, даже несмотря на то, что, по версии агентства Dealogic, банк в прошлом году занял 1-е место в самом непрозрачном инвестбанковском секторе — сопровождении слияний и поглощений. За год Merrill выступил консультантом в 29 таких сделках с участием российских корпораций на сумму $64,3 млрд. Потому источники в самом Merrill Lynch убеждены, что, несмотря на проблемы в головном офисе, с российским представительством ничего не случится: оно настолько прибыльно, что даже в тяжелый для банка период российскому офису было позволено пригласить на работу еще двух аналитиков.

В банковской группе «Траст», 10% которой принадлежит Merrill Lynch, после пришедшей из Америки новости о сделке даже вздохнули с облегчением. «У нас было тревожное состояние, когда посыпались инвестбанки в Америке, особенно когда обанкротился Lehman, — говорит исполнительный директор инвестиционного банка “Траст” Андрей Дроздов. — Мы беспокоились, что и ML ждет такая же участь — он, как и Lehman, объявлял об убытках и списаниях».

Правда, несмотря на достаточно слабые позиции двух инвестбанков в России, изменения здесь будут довольно серьезные — вслед за изменениями на глобальных рынках. Сегодня весь рынок вспоминает выступление управляющего директора банковской группы HSBC Стивена Грина, который еще 10 июня заявил, что «бизнес-модель европейских и американских инвестиционных банков зашла в тупик».

В чем смысл этого «тупика» на российском рынке, лучше всего знают эмитенты. Западные компании держались в российском бизнесе за счет так называемых книжек. Организатора IPO выбирали в том числе за то, что он обещал взять на свою позицию («книжку») до $1 млрд от объема эмиссии. Российские инвестбанки такими возможностями не обладали. Теперь ими не обладают и западные компании. «Кризис лишил глобальных игроков этого конкурентного преимущества, — радуется один из российских банкиров. — Поэтому, конечно, после кризиса произойдет переток бизнеса в пользу российских андеррайтеров, так как все остальные качества — позиционирование на рынке, наличие локальной экcпертизы, контакты с клиентом — у нас значительно лучше».

ВЕЩИЕ СНЫ

В прогнозах о том, что ждет международные рынки дальше, аналитиков кидает то в приступы бескрайнего оптимизма, то в депрессивную меланхолию. Старший аналитик по США Moody's Economy.com Марк Занди видит два вероятных сценария развития, худший из которых предусматривает дополнительные потери инвесторов в объеме до $2 трлн (на сегодня Занди оценивает объемы потерь инвесторов и частных компаний в $600 млрд).

Старший экономист Global Insight Найджел Голт, напротив, убежден, что для волнений нет никаких причин: вероятность технической рецессии, то есть того, что отрицательный рост ВВП продлится два квартала подряд, не превышает 25%. А его коллега Брайан Бетьюн грядущие потери банковского сектора оценивает в $350-475 млрд, утверждая, что рынок легко сможет это пережить. Старший аналитик UBS Гленн Шорр разослал своим клиентам записку со словами «Прекратите панику!», убеждая не продавать акции банков. Но инвесторы все равно продолжают активно перекладывать деньги в единственные вложения, которым все еще доверяют, — государственные облигации США и золото. С понедельника по среду доходность гособлигаций опустилась до 3,3%, а цена на золото за 17 — 18 сентября взлетела на 15%. В России инвесторы продавали даже российские государственные облигации: спрэд (разница в котировках) между ценными бумагами двух стран достиг 327 пунктов — такого не было по меньшей мере последние три года. Пусть доходы по госбумагам скоро уже не смогут даже покрыть инфляцию. Зато инвесторы уверены в одном: дефолт по госбумагам США возможен, только если у минфина США закончатся бумага и зеленая краска.