Глава «Газметалла» и «Металлоинвеста» считает, что российские металлурги уже запоздали с консолидацией. Тем не менее объединяться надо: если в России так и не появится единая компания, пагубное влияние Китая на отечественных производителей усилится.

После провала сделки по объединению «Северстали» с Arcelor стало раздаваться все больше призывов — дескать, российским металлургам необходимо спешно объединять активы в нашей стране и искать компании-мишени за рубежом. Сторонники консолидации считают, что только так Россия сможет сохранить и без того не самые прочные позиции в мировой металлургии. Кто сможет выступить в качестве «собирателя активов»? Среди наиболее вероятных кандидатур в последнее время называли двоих. Это совладелец холдингов «Газметалл» и «Металлоинвест» Алишер Усманов и губернатор Чукотки Роман Абрамович, который близок к установлению контроля над 41,3% акций крупнейшей сталелитейной компании России — Evraz Group.

Так каково же будущее отечественной черной металлургии? В интервью «Профилю» своим видением поделились Алишер УСМАНОВ и президент Evraz Group Валерий ХОРОШКОВСКИЙ.

— Алишер Бурханович, как вы считаете, будет ли в ближайшее время происходить консолидация российских металлургов с зарубежными?

— Не думаю. Накопление капитала не предусматривает партнерства иного, кроме как полного контроля над бизнесом. И поэтому российские металлурги предпочитают быть первыми парнями на губернии и зарабатывать кэш бесконтрольно от публичных взглядов. И даже все сегодняшние размещения акций осуществляются не через фулл-листинг, а через всякого рода инструменты — АDR или GDR. Это мое откровенное мнение. И я об этом говорю вслух, потому что я таких методов не применял.

— Многие эксперты полагают, что вы — та самая персона, которая может заняться консолидацией отрасли.

— Сегодня для нас актуальна внутренняя консолидация двух огромных холдингов, которую мы уже начали. «Газметалл» и «Металлоинвест» к концу года станут единым холдингом. Для нас в ближайшей перспективе актуальна только внутренняя консолидация, называемая «поиски стратегического развития в переработке того сырья, которое производят два крупнейших горно-обогатительных комбината Европы и Евразии». Каким путем мы пойдем? Путем первичного передела? Или же путем консолидации с металлургическими концернами, где будет вертикальная интеграция? Никто не знает. Это зависит от целесообразности.

— Как вы полагаете, возможно ли объединение крупнейших российских металлургических компаний? Могут ли договориться такие персоны, как Лисин, Мордашов, Рашников?

— Да, теоретически это возможно. Но любая консолидация должна иметь конечным результатом сокращение расходов и увеличение прибыли для участвующих в сделке сторон по отношению к их предыдущему положению. Если это достигается, тогда имеет смысл.

— Как вы полагаете, каковы цели Абрамовича, скупающего акции Evraz Group и Corus Group?

— А кто вам сказал, что он Corus купил?

— Слухи ходят.

— Думаю, это не более чем слухи. Corus сегодня стоит так дорого, что покупать его — не дело для такого умного бизнесмена, как Абрамович. Умные консолидаторы не должны платить на пике рынка. Они должны объединяться так, как это делают Arcelor и Mittal Steel. Компании сейчас на пике рыночной стоимости, они объединяются и формируют еще более крупную компанию.

— Тот факт, что Абрамович покупает акции «Евраза», — это намек на то, что у предпринимателя далеко идущие планы по консолидации российской металлургии?

— Спросите у Абрамовича.

— Вы наверняка следили за историей с Arcelor и «Северсталью». Как вы полагаете, сейчас власть обозлится на Мордашова или будет всячески помогать ему и дальше?

— А почему власть должна обозлиться?

— Потому что рассчитывали, что Arcelor станет на треть российским, и выражали Мордашову всяческую поддержку. И вдруг все это срывается.

— Да, выражали поддержку, были не против. Ну, не получилось. Это же бизнес.

— Не могли бы вы разъяснить, как крупный участник рынка, в чем была суть предложений от «Северстали» и Arcelor?

— «Северсталь» предложила покупать акции Arcelor из расчета 44 евро за акцию. При этом надо было учитывать, что накопленный в этой компании кэш в размере 6 млрд. евро должен был пойти на выкуп акций у действующих акционеров Arcelor. По законам европейского сообщества можно выкупать акции только с 5-процентной надбавкой. То есть нынешние акционеры должны были продавать свои акции по 36—37 евро. Цена же вхождения «Северстали», напомню, заявлялась по 44 евро. Возникла ситуация, при которой существующие акционеры должны были продать дешево свои акции, чтобы увеличить долю входящего. Это сразу увидели такие зубры, как Goldman Sachs, защищающий Mittal Steel. И подняли волну возмущения среди акционеров.

— Но ведь Мордашов потом улучшил свое предложение, снизив свою долю в Arcelor до 25%.

— Все равно после внутренней покупки его доля опять выросла бы до 32%. А Миттал предлагал акционерам Arcelor получить одну акцию Mittal Steel плюс 37% кэшем. Они готовы были платить реальными деньгами по 40 евро, значит, по 10 евро акционеры получали бы кэшем. При этом сохраняли акции. И собственники сочли это предложение более выгодным.

— Что принесет объединение Arcelor — Mittal Steel?

— Мы узнаем это только через год, когда станет понятен эффект синергии. Объединившись, компании будут сильнее влиять на закупки сырья и больше доминировать на рынках, где они монополисты. Наших же металлургов это объединение еще больше отдалит от влияния на процессы развития мировой металлургии. Поэтому я и говорил, что консолидироваться надо было еще до того, как объединятся монстры. Тогда бы мы могли прорабатывать совместную логистику поставок сырья в Китай. А раз появилась возможность поставлять туда сырье, значит, мы имели бы шансы стать серьезными игроками в мире.

— Можно ли сказать, что после провала сделки с Arcelor Россия проиграла борьбу за создание крупной транснациональной корпорации в металлургии?

— Ничего подобного. Во-первых, для того, чтобы ее создавать, надо понимать, нужна она или нет. Сегодня существует одна национальная корпорация, которая включает в себя четыре крупнейшие компании, — в Китае. Китай сегодня производит около 400 млн. тонн стали. А весь мир — 1 млрд. 100 млн. То есть китайцы уже почти 40% производят.

— В Китае консолидация идет?

— Четыре ведущие китайские компании выплавляют около 160 млн. тонн стали. Еще 40 маленьких компаний производят вместе 160 млн. тонн. Получается 320 млн. И 80 млн. — по мелочам там делается. Так зачем им транснациональная корпорация? Другое дело, что сырье китайцам или европейцам поставляют из Бразилии, Австралии и Индии, и им выгодно иметь крупного потребителя, чтобы влиять на цену поставки. Россия в этом смысле абсолютно самодостаточна, у нас сырья — сколько хочешь. И строить новые мощности надо у себя. Сегодня мы делаем 65 млн. тонн стали. Надо поставить цель выплавлять 100 млн. тонн.

— На существующих мощностях или за счет строительства новых?

— На новых. Сделать сначала мощности на 100 млн. тонн. И объединиться.

— Какие угрозы появятся для российских металлургов, если они затянут процесс консолидации?

— Если не будет единой компании, китайцы нас быстро прижмут в цене. Будут покупать только первичный передел, и все. А сами мы влиять как-то на рынок не можем, потому что российская металлургия занимает всего 3% мирового экспорта.

— Поговаривают, что российскую продукцию высокого передела не пускают в Европу и Америку, сдерживая квотами, так как на Западе заинтересованы получать от нас только сырье. Это так?

— И так, и не так. Не пускают продукт, который создает конкуренцию аналогичной продукции у них. А пускают все остальное — если, конечно, поставляемая продукция хорошего качества.

— Негативное влияние Китая уже как-то сказывается на российском рынке?

— Конечно! Они отобрали часть наших рынков — раз. И второе — сами стали покупать у нас гораздо меньше металла. Спросите об этом наших металлургов. Насколько у них упали поставки в Китай? Например, у Магнитки спросите. Они вам, конечно, не скажут. Но, по моим данным, на 30%! А через 3—4 года, как я предупреждал, продукция китайских металлургов активно пойдет в Россию.

— Так может, нам при такой динамике выгоднее с китайцами объединяться, а не с европейцами?

— Нет. У них тоже, как и у нас, самодостаточный рынок, и непонятно, зачем мы им там нужны, кроме как из-за сырья. Все остальное у них есть. Угля у них полно. Ферросплавов тоже. Сумасшедшая громадина! А нам надо объединяться прежде всего в России. У нас есть все для того, чтобы иметь мощное и независимое металлургическое производство.

— Значит, Россия сегодня совершенно самодостаточна и не нуждается в какой-либо срочной консолидации?

— То, что она нуждается, — это исторически обусловлено. Конечно, нуждается! Ну как можно жить, отгородившись и освободившись от всего остального мира? Невозможно.

— Процесс консолидации сейчас кто-нибудь в Кремле инициирует?

— Никто не инициирует! Зачем вы, журналисты, это все выдумываете?!

— Я хочу узнать от вас.

— Я могу сказать: никто ничего не инициирует! Наоборот. Абсолютное отсутствие всякого рода активного влияния на процессы, которые происходят в мировой металлургии. Мол, зачем? Попытался только Алексей Мордашов. Все иностранные компании сейчас активно выходят на рынки займа капиталов через размещение акций на бирже. Наши компании с этим не спешат, сохраняя за собой по 90% акций. Я лично пока сохраняю статус частной компании. Пойдем на биржу — значит, продадим сразу 25%, чтобы быть настоящей публичной компанией.